Шёл оборванный грязный бродяга,

Ночевавший в траве под мостом.

Шёл домой и в глазах была влага –

Вспоминал он родительский дом.

Десять лет, как из старой калитки,

Чтоб дружкам бросить деньги на стол,

Обобрав своих близких до нитки,

Он родителей, бросив, ушёл.

Ну, а дальше всё в пьяном тумане.

Унесла его дней кутерьма:

Воровство, грабежи и обманы,

Пьянки, драки, кутёж и тюрьма.

Отсидел. Только встретят ли дома

И простят ли ему его грех?

Там, где всё так до боли знакомо,

Где когда-то звучал его смех...

Захотят ли вновь сына увидеть,

Смогут ли все обиды простить

Вновь тому, кто их смог так обидеть?

Если нет, то зачем заходить?

Написал им письмо: «Коль простите,

Чтобы это увидеть я смог,

Изнутри на окно поместите

В знак прощения белый платок.

Если нет – заходить я не буду,

Сердцу больно, но я заслужил.

Значит, нет меня, нет ниоткуда,

И считайте, что с вами не жил.»

Шёл он к дому, и ноги немели,

Но увидел в сиянии дня –

Во всех окнах платочки белели,

А на крыше была простыня.

Так и Бог – если просим прощенья,

И хотим мы исправить себя,

Все грехи наши, все прегрешенья

Нам прощает, нас вечно любя


19:55

• 
• 
•