Молчание друзей уже не тяготит,
а мелкие вражки пресны и не забавят.
Вновь шелестит декабрь дождём чужих обид,
гранатово искрит в бокале саперави.

И вроде не война, но мир давно ничей,
а где-то далеко, за тридесятым краем,
в муравах бродит лев, исполненный очей,
с ним окрылённый вол, и птица золотая
поёт негромко то, что слышать не дано,
но всё услышит тот, кто не боится правды,
и через толщу лет жужжит веретено
одной из трёх богинь, не ведающих завтра.

Там ночи коротки, как жизнь далёких звёзд,
там дни длинней, чем сон отверженного Бога,
и птицы ждут птенцов в ладонях тёплых гнёзд,
и по шелкам небес бегут единороги.

Мне не пройти туда — на радуге чудес
не обозначен путь для созданных из глины,
но снится иногда живой тенистый лес,
идущий в тихий мир по тропкам муравьиным.

... Молчание друзей — ещё один урок,
и шпильки от врагов, всего вернее, стимул,
но каждый, кто живой, извечно одинок,
но всякий, кто в себе, уже приемлет схиму.
(с)