А есть люди, которых обижать нельзя. Совсем. Категорически. Слишком хрупки и не от мира сего. Непонятно, как живут они в этом жестком мире. Но вот светятся безупречной чистотой и ранят больно своей беззащитностью. Заденешь ненароком, не подумав, не хотев, не поняв... а потом почувствуешь звенящую пустоту – оглянешься... и эти глаза. Раненные. И все...
Потом идешь по своим делам, заглушая в себе тревогу шумной компанией, суетливой деятельностью, срочными делами и решением проблем, трусливо опасаясь остаться один на один с собой, боясь вглядеться в этот царапающий гвоздик внутри себя... вполне уловимый скрежет пальца по стеклу и затосковать от произошедшего... Убегаешь от себя, забываешь, отчаянно пытаешься забыть и кажется, что это тебе удается.
Но когда день гасит огни и в тишине собственного дома ты укладываешься спать, начинается самое страшное. Никуда не деться от ощущения виноватости. Болит, болит... Ноет как больной зуб и объемно разрастается в тебе, мешая спать, забыться, переключиться на что-то другое. И ты ворочаешься без сна полночи, принимая анальгин, бегаешь на кухню за чаем с мятой, капаешь валерьянку на сахар и бесконечно считаешь до ста... двухсот... Потом не выдерживаешь и сдаешься.
Лежа без сна, катаешь в голове одну и ту же мысль: ведь все не так, я не хотел, не думал, просто так сказалось, с совершенно другим смыслом и значением, просто не знал, что это так больно для него... что замкнет все хорошее болевым шоком и отразится таким отчаянным протестом в глазах.
Что же теперь делать? Ведь это же не ты? Это же не твоя вина, что так все вышло. Просто так совпало, что тот, другой, прошел это с большими потерями и еще ранен... Что сейчас сам упал от собственного выстрела, синхронно отжав курок на твои слова. И ты не можешь ничего изменить. Только время.
А потом все зарубцуется. Выздоровление и тепло. Придет, конечно. Но свидетелем этому ты не будешь. Просто не забудешь.
Начиная с этой ночи, и до конца.

Говорят, это называется совесть...